«Неблагодарность, – как говаривал Атос, один из прославленной четвёрки героев Дюма, – не грех, а порок, что гораздо хуже». Было бы чёрной неблагодарностью не вспомнить деятельность Ирины Григорьевны Кузнецовой, возглавлявшей в то время Дом актёра. Я знаю, что там не всё и не всегда было гладко. Было взаимное недовольство, какие-то внутренние раздоры и ссоры (немногие учреждения могут похвастаться отсутствием таковых), но гораздо важней была атмосфера, напитавшая стены Дома актёра. Не побоюсь сказать, что это была атмосфера искусства. Чуть богемная, что придавало ей особое очарование. Все, или почти все театральные знаменитости, навещавшие Одессу, давали спектакли или концерты в маленьком зале «ДА». Попасть на них человеку с улицы было не просто. Количество зрительских мест было ограничено, и предназначались они для корпоративной публики. Для артистов, режиссёров, членов творческих союзов… И бизнесменов, которых тогда называли делаварами. А ещё для искусствоведов в штатском – на сцене Дома актёра часто показывали то, чего не могла увидеть «широкая» одесская публика. Легенды ходили о выступлении Сергея Юрского, позднее – о концерте Геннадия Хазанова. Я их не видела. Правды ради стоит отметить, что на многие такие лакомые, закрытые выступления я если и попадала, то вовсе не благодаря знакомству со Сташкевичем. Вовсе даже наоборот. В его задачу входило ограничивать просачивание лишних людей в зал. Тогда я обижалась на него. Теперь, несколько раз побывав в его шкуре, перестала. Дело не в том, что гости, как та знаменитая осетрина из романа, делятся на гостей первой и второй свежести. А в том, что зал не резиновый. Если свой личный праздник, скажем, день рождения, можно растянуть, если приглашения и гулянья можно длить хоть неделю, по категориям людей, которым друг с другом интересно, то являясь лицом официальным, организатором официального торжества, ты этого сделать физически не можешь. А у Сташкевича было полгорода знакомых. И, наверное, столько же обиженных на него из-за того, что не позвонил, не позвал, не известил, не пустил.

Мне удавалось проникать в Дом актёра благодаря доброте Валентины Сергеевны – бывшей балерины. Выйдя на пенсию, она ушла в билетёры. Были тогда ещё такие маленькие лазейки, укромные местечки, социальные ниши для пожилых людей искусства. Худо-бедно они тогда кормили, эти места гардеробщиц в театрах, продавцов магазина театральных принадлежностей, уютнейшего заведения на Греческой улице, капельдинеров, билетёров… В начале девяностых я ещё встречала Валентину Сергеевну в районе Нового базара. То на Торговой, то на Садовой, с собачкой на поводке, такой же маленькой, такой же худенькой, такой же трогательной, как она сама. Но вот уже много лет, как её миниатюрная фигурка с прямой балетной спиной не мелькает перед глазами в пёстрой одесской толпе. А тогда, в семидесятых-восьмидесятых, каким украшением Дома актёра она была! Как интеллигентна, как изысканно вежлива, как старомодно доброжелательна! Конечно, ни в какие заградительные кордоны она не годилась. И благодаря ей удалось попасть и на творческий вечер Михаила Казакова (он читал, помимо прочего, мало кому тогда известную поэму Давида Самойлова «Струфиан»), и не пропустить встречу с Александром Калягиным (рассказ Андрея Платонова «Как погасла лампочка Ильича», читаемый им со сцены, наделал немало шороху в городе). Но не одна Валентина Сергеевна была Вергилием, проводником в оазис сравнительно свободного слова и раскрепощенности «ДА». Иногда им становился Саша-радист, отвечавший за осветительную и озвучивающую аппаратуру сцены. Этот невозмутимый, не стареющий, не меняющийся человек, казалось, никогда не покидал стен уютного приюта муз. Если и отлучался, то не дальше бара «Красный», и то потому, что бывал закрыт бар Дома актёра. Лучший в Одессе кофе подавали именно в этих заведениях. А когда в баре Дома актёра появился бармен, которого все со странным фамильярным почтением звали Вадик, то его кофе начал бить все мыслимые и немыслимые вкусовые рекорды. Чашечка кофе у Вадика, да ещё в камерной, необычной, дышащей богемностью обстановке бара служителей Мельпомены – это было что-нибудь особенное, господа!

Саши-радиста уже нет, он умер недавно, далеко ещё не старым человеком. Говорят, виной тому неизменная сигарета, дымившаяся между указательным и безымянным пальцами руки аудио-свето мастера. А бармена Вадика в последний раз мы видели в одном из кафе Морского вокзала, когда провожали друга и коллегу, уезжающую в Израиль, в Хайфу. Мы обрадовались встрече – радость, кажется, была взаимной. А вот кофе уже был не тот, не тот. Что-то переменилось за эти годы – то ли кофе, то ли Вадик, то ли мы сами. А может, ситуация проводов, уже ставшая рутинной, но от этого не менее грустной, изменила вкус обожаемого напитка. А тогда ему придавали особое очарование те самые, вышученные неоднократно, свет рампы и запах кулис. И встречи с творческими, незаурядными людьми, на которые, надо отдать ему справедливость, иногда приглашал и сам консультант Дома актёра Олег Сташкевич. Жаль, не выстроить мне хронологии этих встреч. Театр Мацкявичюса, это я знаю абсолютно точно, выступал в июне 1979 года. А вот творческий вечер Юрия Михайлика случился, кажется, позднее. Спектакли Сташкевича и Владимирского с Валерием Бассэлем и Юрием Невгамонным «Осенняя скука», «Крыжовник», «Предложение» – когда они были? Тогда или чуть позже? Говорил же, говорил Алик Махциер: «Актёр обязательно должен вести дневник». А мне казалось, ах, да что записывать повседневность! А яркие события и без того не забудутся. Увы, забываются. Забывается их последовательность, одна театральная весна сменяет другую, и они похожи – своей яркостью. Иди, отличи теперь одну от другой! Иди и вспомни теперь, когда приезжали Виктюк и Петрушевская, когда замечательный театровед и театральный критик Наталья Крымова рассказывала о последних днях своего мужа, выдающегося режиссёра Анатолия Эфроса… Иди и вспомни, когда в кинотеатре «Хроника» показывали на закрытом просмотре «Забриски Пойнт» Антониони и «Сказку сказок» Норштейна. Впрочем, могу точно сказать, что это было после 1979-го. Потому что в октябре этого года произошло событие и вправду незабываемое. Для меня, во всяком случае. Олег Сташкевич стал набирать новую театральную труппу. По-прежнему, в помещении Дворца студентов.

Продолжение следует.

Елена Каракина