Николай Гарин-Михайловский (20 февраля 1852 – 10 декабря 1906 гг.) – писатель, талантливый инженер-путеец (не зря его называли – «рыцарем железных дорог»), журналист, бесстрашный путешественник. Предприниматель и меценат XIX – начала XX вв. Отмечая его большое жизнелюбие, русский писатель А.М. Горький называл его «весёлым праведником». Конечно же, все мы знаем его знаменитую тетралогию «Детство Тёмы», «Гимназисты», «Студенты» и «Инженеры», которая стала классикой.

 

НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТЬ ЛЮБВИ

В преддверии весны, накануне 170-летнего юбилея писателя Николая Гарина-Михайловского, хотелось бы вспомнить удивительно романтичную историю его любви, которая началась в нашем городе – в Одессе.

Итак, живя в Одессе, в 1879 г. писатель пережил судьбоносную встречу. Николай Гарин-Михайловский встречает свою будущую жену. Это была Наденька, урождённая Чарыкина, дочь минского губернатора. Проучившись в Германии, Надежда продолжила учёбу в художественной школе города Одессы и жила у своей сестры. Познакомились они на Рождество, и между ними сразу возникло чувство. Недолго раздумывая, молодые поженились, предварительно получив благословение у родителей. Наденька была на семь лет младше Николая, в год свадьбы ей исполнилось двадцать лет. Свадьба проходила в Одессе, и молодую пару должен был увезти в Петербург вечерний поезд. Но весёлая и шумная семья Михайловских заранее перевела часы, и молодые опоздали на поезд и уехали только утром. А сколько по этому поводу было шуток и смеха!

Будучи инженером, писатель много ездил и работал на открытом воздухе. И везде его сопровождала верная жена – Надежда Валерьевна. Вскоре у них друг за другом родились шестеро детей и, когда Николаю Михайловскому пришлось на время выйти в отставку, он с семьёй переехал жить в собственное имение и стал заниматься сельскохозяйственными работами. Но больше всего его в это время увлекла писательская работа. Из-под пера инженера выходят его первые очерки, да и жена писателя не сидела без дела – она организовала бесплатную школу для сельских детишек. Постепенно писательство увлекло Гарина-Михайловского, и он познакомился с артистической средой своего времени.

И вот на одном из приёмов произошло роковое знакомство для писателя. В мае 1896 года писатель К.М. Станюкович знакомит Гарина-Михайловского с Верой Садовской, «женщиной с трагической судьбой, которую необходимо спасти». Николай Георгиевич теряет голову, и его жизнь делится на две половины: одна половина полностью принадлежит семье и детям, а другая – Вере Александровне. Надо сказать, Вера Александровна происходила из семьи миллионеров, выросла буквально во дворцах и, соединяя свою судьбу с бурной судьбой Гарина-Михайловского, имела значительный капитал. Любя своего Ники, не жалея тратила свои средства на широкие фантазии беззаветно любимого человека, будь то приобретение какой-то новой немецкой сеялки на поля, то на приобретение чудо-семян и прочее. В юности Верочка была красавицей, да и теперь, в возрасте за тридцать, хоть и преждевременно пополневшая, оставалась очень хорошенькой женщиной, в особенности, глаза, как говорили знавшие её, были очень красивы, а волосы, длинные, чуть ли не до земли, золотистые, пышные, которые в распущенном виде могли покрыть её фигуру. Не менее красив был и Гарин-Михайловский. Ещё с молодости на него засматривались женщины, а возмужав, с чуть тронутой сединой шевелюрой, он просто притягивал взгляд.

И здесь придётся сказать о важнейших свойствах личности Николая Георгиевича. Во-первых, он был необычайно обаятельным человеком, в него с лёгкостью влюблялись женщины, а что касается мужчин, то он умел уговаривать и усмирять даже самых жёстких кредиторов. Во-вторых, Михайловский был чрезвычайно легкомысленным человеком и творил такие вещи, за которые любой другой пострадал бы непременно. Достаточно сказать, что, имея большую семью – 11 собственных и 3 приёмных детей, он умудрился в кратчайшие сроки растранжирить на пустое капиталы двух своих состоятельных жён (незадолго до смерти писатель, получив кредит, нанял частный поезд и съездил на нём в Париж за фруктами для банкета в честь получения этого кредита и т.д.). Но при этом, в-третьих, Михайловский был очень бережливым и расчетливым там, где дело касалось государственных денег и общего блага родной страны.

Казалось, крепка и даже совершенна любовь Николая Георгиевича и Надежды Валерьевны, где было влечение и заботы об уже шестерых детях, но… Жизнь дала трещину, образовался романтический треугольник, который выбивался из принятых в дворянском обществе правил. Николай не мог и не хотел давать законной жене развод, Вере Садовской не давал развода её муж. Отныне в одних домах Гарина-Михайловского принимали только с женой, в других лишь с Верой Александровной, и только некоторые из старых друзей общались с обеими. Особенно была шокирована однажды публика в театре, куда на премьеру своей пьесы «Орхидея» Николай Георгиевич привёз вместе своих женщин – Надежду и Веру.

Николай Гарин-Михайловский как жил стремительно и ярко, так и умер внезапно. В час смерти рядом с ним была его первая любовь – Надежда Валерьевна.

Приведём некоторые письма Н. Гарина-Михайловского к жене Надежде.

 

***

(до августа 1879 г., строительство дороги Бендеры-Галац)

Надя, голубка, ты пишешь, что тебя пугает наше счастье. Боже мой! И меня оно иногда пугает, так оно велико. Иногда мне кажется, что это всё просто сон и что вот проснись – всё исчезнет. В эти минуты мне так тяжело. Одна из таких минут была, когда я получил твоё предпоследнее письмо, на которое вчера ответил. Но зато, прочитав его, я более чем когда-нибудь убедился, что это не сон, что мы любим друг друга и что мы сойдёмся. Без сомнений нельзя, голубка моя, и хотя очень тяжелы эти минуты, но зато они ещё рельефнее оттеняют другие минуты полного счастья и веры в будущее. Последние так велики, так много дают наслажденья, что охотно прощаешь за них былые сомненья. Надя, крошка моя, мне кажется, что с каждым днём я всё больше и больше понимаю тебя, и чем больше понимаю, тем спокойнее и увереннее становлюсь за наше будущее счастье. С тех пор, как стала ты моей невестой, я стал совсем иным. Я всегда любил людей, немного идеально смотрел на всё, и только к себе был недоверчив. Последние годы я чувствовал, что во мне начала происходить перемена. То же недоверие к себе, но зато стало вкрадываться недоверие и к людям. Прежде я старался делать зависящее от меня добро, твёрдо уверенный, что люди стоят, ценят и понимают делаемое им, мало-помалу я продолжал делать добро, но всё более и более убеждаясь, что люди не стоят этого и не оценят. Делал же добро потому, что зла делать не мог, и когда бывала возможность сделать это, иногда и заслуженное ими зло, мне жаль становилось этих жалких людишек, пошлость которых и негодный эгоизм – главные причины их страданий. Одним словом, я переставал верить в людей, а вместе с тем и в самого себя, и так как мстить, делать зло – все эти качества не в моей натуре, а сознательно делать добро при таких взглядах становится бессмысленным, то и выходит, что я обрекал себя таким образом на какое-то глупое бессознательное существование человека, сознающего одно и продолжающего делать другое. Пожалуй, даже бесхарактерного. Ты снова, сильнее, чем когда-нибудь, возвратила меня таким образом к жизни, потому что только сознательная жизнь есть жизнь, бессознательная же жизнь – прозябание. Мало того, ты дала мне веру в себя, чего у меня прежде было мало. Теперь я хочу жить для тебя, трудиться, делать добро и приносить пользу людям, любя и жалея их. Я верю в себя – эту веру в свои способности к труду дал мне опыт, а веру в людей и в свои отношения к ним возвратила и дала мне ты. Крошка ты моя, золотая! Будь всегда моей путеводной звздочкой, моим счастьем, моей гордостью. Вот мои пожелания тебе ко дню твоего рождения, я очень хотел бы, чтоб письмо пришло в срок.

 

Твой вечно Ника.

 

***

Счастье моё, радость моя Надюрка!

Вчера хотел было писать к тебе, но так устал, что отложил до сегодня, а сегодня ещё больше устал, но идёт почта и хоть несколько слов напишу. Мои изыскания идут очень удачно. Я сделал вариант, который даст 300 тысяч экономии. Это большая милость Божья и считается очень серьёзным успехом. С тобой первой делюсь, ещё и начальство не извещал. Я весь день в поле с 5 часов утра и до 9 вечера. Устаю, но бодр, весел и слава богу здоров. Тебя, моя радость, и деток люблю больше жизни, с радостью и наслаждением вспоминаю о вас, чувствую себя на месте, вижу, что я опытный и знающий инженер, и деревня принесла мне громадную пользу. Сейчас лягу спать, помолюсь за тебя, деток, нашу дорогую маму и засну крепко-крепко.

К концу июля пришлю телеграмму, куда вам ехать, – пока и сам не знаю.

 

Твой любящий видный и дельный муж Ника.

 

***

Счастье моё дорогое, Надюрка!

Сегодня высылаю тебе N^o 162 от 1 июля «Волжских ведомостей» с моей статьёй. Принимают меня здесь очень любезно во всех сферах, – везде я желанный гость.

Приехал Николай Константинович Михайловский и сказал, что полюбил меня за эти два дня как брата. Он сказал, что я крупный талант и от меня все ждут очень много. Требует, чтоб я писал, писал и писал и главным образом как беллетрист. В редакции была очень смешная сцена. Пришёл один господин, моряк Бирилев. Зашёл разговор о «Русском богатстве». Редактор нарочно говорит:

– Неважный журнал.

– А нет, – говорит Бирилев (он старик). – Одно «Детство Тёмы» чего стоит.

– По-моему, – говорит редактор, – и «Детство Тёмы» неважно (а он не знал, что я автор). – Тот раскрыл глаза и смотрит на редактора.

– Что вы, читать разучились?

Редактор как зальётся смехом.

Когда секрет открылся, вот уж было удовольствие для старика.

Я так был тронут всем тем, что он говорил за себя и других, что в первый раз серьёзно поверил, что я писатель. Это был голос человека, не знавшего меня.

Я в этом отношении с тобой то же, что Фома с Христом.

Сегодня Н.К. Михайловский уезжает. Я провожу его и уеду совсем на линию, так как все дела и отчёты кончил и отправил.

У нас никакой холеры нет. Я принял меры: ношу фланель, пью красное вино и ем простые блюда. Зелень в рот не беру. Берегитесь и вы, мои дорогие: главное, чуть расстройство, сейчас же за доктором и самое серьёзное внимание: касторку, фланель на живот и диету. Красное вино обязательно все должны пить за завтраком и обедом, – это обязательно, моё счастье. Всем мой поклон и привет. К 1 августа буду. Крепко тебя и деток целую.

 

Весь твой Ника.

 

=====

Микола Гарін-Михайлівський (20 лютого 1852 – 10 грудня 1906 рр.) – письменник, талановитий інженер-шляховик (недаремно його називали – «лицарем залізниць»), журналіст, безстрашний мандрівник. Підприємець та меценат XIX – початку XX ст. Відзначаючи його велике життєлюбство, російський письменник О.М. Горький називав його «веселим праведником». Звичайно, всі ми знаємо його знамениту тетралогію «Дитинство Тьоми», «Гімназисти», «Студенти» та «Інженери», яка стала класикою.

 

Елена Черкес