Странное чувство испытываешь, листая старые одесские газеты, тем более газеты воронцовского периода. Они напечатаны на плотной, почти не желтеющей от времени бумаге, уголки не смяты: газеты читали бережно. А вот следы от восковых свечей.

По вечерам Одесса (как и сегодня, порой) погружалась во тьму. Меркли очертания стройных зданий, кружевных чугунных оград, улиц, ведущих к морю; тополей и акаций, посаженных еще легендарным герцогом де Ришелье. А в домах на ампирной мебели и палисандровых паркетах причудливо играли блики от свечей в бронзовых подсвечниках. И тогда неведомый мне житель Одессы – одессит в первом поколении – брал в руки эту (именно эту) газету. Я листаю подшивку газеты «Одесский вестник» за 1834 год, вдыхаю тончайший запах старины и погружаюсь в мир мне незнакомый, и вместе с тем узнаваемый – потому что обитал он у этого же южного моря, на этих улицах, площадях, под этим синим бессмертным небом.

«Одесский вестник» за 1834 год (№53-91) – 38 драгоценных экспонатов – подарила Одесскому литературному музею одесситка Виктория Александровна Гончарова.

Газета издавалась с 1827 года. Вначале «Одесский вестник» был двуязычным (на русском и французском языках), в 1831 году издания разделились и выходили самостоятельно. Первыми редакторами «Одесского вестника» были чиновники канцелярии М.С. Воронцова, среди них одесские знакомые А.С. Пушкина – А.И. Левшин (писатель и историк) и  В.И. Туманский (поэт). С 1834 года газету издавал «редакционный комитет» во главе с бывшим студентом Ришельевского лицея А.Г. Тройницким.

Судя по публикациям, Одесса в 1834 году, в год своего первого двадцатилетия, была мирным городом с хорошо организованной жизнью, просвещенной администрацией, бурно развивающейся торговлей, мореплаванием, сельским хозяйством. Город переживал подъем культуры: здесь действовали первые в провинциальной России уникальные учреждения – Лицей (с 1817 г.) и Публичная библиотека (с 1830 г.); выходили 2 газеты: «Одесский вестник» и «Journai d’Odessa», а также  прибавления к «Одесскому вестнику» – «Литературные листки» и «Листки Общества сельского хозяйства Южной России»; готовился к изданию второй в истории Одессы литературный альманах – «Подарок бедным» (1834).

Предыдущий, 1833 год был сложным для Новороссии: вслед за засухой последовал неурожай. Между тем из Высочайшего рескрипта на имя Новороссийского и  Бессарабского генерал-губернатора гр. М.С. Воронцова от 10 августа 1834 года следует, что, несмотря на неурожай и недостаточное ассигнование на покрытие нужд Новороссийского края, администрацией был «заготовлен заблаговременно хлеб; учреждены в удобнейших пунктах запасы; истинно нуждающиеся получили своевременное прокормление; засевом полей обеспечено будущее продовольствие; спокойствие ни на минуту не нарушалось».

(Одесский вестник. – 1834. – 25 августа)

Урожай 1834 года обещал быть обильным. Особенно уродил виноград:

            «Нынешний год в особенности благоприятствовал хорошему урожаю винограда, разводимого в большом количестве на городской земле; многие владельцы, несмотря на довольно раннее время, окончили уже собирание оного».

 (Одесский вестник. – 1834. – 8 сентября)

 

Кроме того из газеты узнаем, что Общество сельского хозяйства Южной России (основано в 1828 г.) летом 1834 г. предприняло неординарные меры по оживлению и улучшению хлебопашества: им были учреждены награды за разведение лучших сортов пшеницы.

Корреспондент «Одесского вестника» красочно описал процедуру вручения наград крестьянам:

            «Проходя через Новый базар, я увидел толпу, осаждавшую какой-то воз. Влекомый любопытством, я направил шаги свои прямо на эту шумную толпу, которая пестрела предо мною в одеяниях многоразличных наций. Кто читал живое описание Одессы Пушкина (а кто не читал его?), тот знает, что

 …по улице веселой,

Где ходит гордый славянин,

Француз, испанец, армянин,

И грек, и молдаван тяжелый…

 – вы тотчас наткнетесь в каждой толпе на смешение народов – этот отличительный признак Одессы. Непонятный, шумный говор стоял над всем собранием… Передаваемые из рук в руки узлы с пшеницею, вывели меня из недоумения. Все возы, окружавшие средоточие собрания, были покрыты любопытными, которые воздвигались несколькими ярусами, чтобы удобнее видеть. Я решился пробиться сквозь толпу и когда, изможденный, достиг цели моих желаний, – говор утих, и на лицах показалось ожидание.

            Вы догадаетесь, что дело идет о наградах, выдаваемых Обществом сельского хозяйства Южной России тем из поселян, которые привозят пшеницу лучшего достоинства в Одессу.

            …С невольным чувством гордости, как житель Новороссийский, не могу утерпеть, чтобы не заметить, что у нас в Одессе показали новый пример заботливости об улучшении хлебопашества.

            …Когда я достиг знаменитого воза, после многократных усилий, то гг. комиссары, оценивши наружное достоинство пшеницы, приступили к окончательному приговору и взвешивали ее… Приговор произнесен, и счастливец громко призывается для получения должной награды. Тут молчание нарушается шумными кликами, и раздаются восклицания: «Да, славная арнаутка у Василия Конева… нечего сказать, пройди весь базар, не найдешь такой…».

(Одесский вестник. – 1834. – 3 октября)

 

Морские окрестности Одессы бороздили корабли из разных стран: «С начала нынешнего года по 1-е сентября к Одесскому порту пришло из-за границы 249 судов, отошло от оного 254». (Одесский вестник. – 1834 – 8 сентября). А Черноморское Пароходное Общество (оно уже существовало) постепенно пополнялось новыми торговыми и военными кораблями.

            В ноябрьском номере «Одесского вестника» приводится пример деятельного одесского патриотизма, объясняющий, кстати, и этимологию  названия одного из портовых молов – Потаповского:

            «Одесская рейда с давнего времени засорена была якорями, каменьями и обломками судов, от которых купеческие, а часто и военные суда, подвергались опасности; канаты, попадавшие на подводные якоря, во время бури перетираемы были иногда в несколько часов и перерывались, так что многие суда подвергались даже чрез то крушению.

            Одесский купец Исаак Потапов, движимый усердием к общей пользе и желанием содействовать заботливости начальства о благосостоянии порта, предпринял в нынешнем году очистить за свой счет рейду. Приступивши к сей работе, с разрешения начальства, в начале минувшего лета и не жалея трудов и издержек, он поднял на практической и карантинной рейде 101 разновесных, по большей части к употреблению негодных якорей, несколько больших камней и множество судовых обломков. По окончании сей работы Одесская рейда осмотрена была по всем направлениям Капитаном Одесского порта и найдена везде очищенною и безопасною».

(Одесский вестник. – 1834 – 3 ноября)

 

В старой Одессе умели не только трудиться, но и знали толк в умении отдыхать и развлекаться.

            «Недавно прибывшая сюда немецкая труппа, под управлением г. Е. Нонне, даст в среду, 8-го августа, первое и, как сказано в афише, единственное только представление свое, которое будет состоять из драмы Авг. Коцебу: «Возвращение из Суринама» и комедии Раупаха: «Деревенский дом на большой дороге». Это будет первое представление на немецком языке на сцене нашего театра». (Одесский вестник. – 1834. – 8 августа).

            «На  Одесском театре, в субботу, 25-го сего августа, дана будет в пользу г. К.Д. Този, бывшего первым певцом в Итальянском Императорском театре в С.-Петербурге, комическая опера под названием «Ченерентола»; между первым и вторым действиями г. Този будет петь на русском языке в народном костюме арию под названием: «Черная шаль», соч. А. Пушкина, музыка г. Верстовского».

(Одесский вестник. – 1834 – 3 ноября)

 

Яркое, живописное описание народного гуляния в Одессе (22 августа) содержится в одном из августовских номеров газеты:

            «…Вечером город был иллюминован, и на приморском бульваре было большое гулянье. Прекраснейшая, теплая погода и желание полюбоваться очаровательною картиною, которую образует всегда иллюминация карантина и обеих пристаней, привлекло на бульвар множество гуляющих. Чрезвычайно замечательный эффект составляла цепь смоляных бочек, расставленных вдоль новой набережной; яркие огни их, отражаясь в тихой зеркальной поверхности моря, образовали длинный ряд огненных столбов; огни на кораблях и в конце гавани, рисуясь на темной синеве вод, казались рассыпанными вдали звездами. В 10-м часу вечера сожжен был, близ памятника Ришелье, фейерверк…

            Одесские вечерние гулянья в летнее время, в дни народных торжеств, во многом отличны от подобных праздников в других городах России. Гулянья наши не могут иметь блеска и пышности гуляний столичных; но в каком городе можно встретить такие тихие, теплые ночи на берегу моря; где можно встретить в десятом или одиннадцатом часу ночи дам, которые в легких нарядах своих могли бы так поздно оставаться на открытом воздухе и не считали бы странностию прохлаждаться мороженым и напитками на площади, на скамьях и стульях, расставленных близ ярко освещенной кондитерской, в виду множества гуляющих. Нельзя не поблагодарить г. Каруты за устроение на бульваре своей прекрасной кондитерской, подле которой обыкновенно собираются дамы, чтобы любоваться зрелищем фейерверка. От этого Одесские вечерние гулянья более имеют сходства с гуляньями Венеции или Триеста, нежели Москвы или Петербурга…».

(Одесский вестник. – 1834. – 25 августа)

Я закрываю газетную подшивку… Хроника обычной жизни Одессы более чем 180-летней давности постепенно уходила в прошлое, со временем стала историей, а затем и мифом о золотом веке Города.

Галина Семыкина