Один из ближайших друзей Федорова – болгарский писатель Стилиан Чилингиров написал о беженцах из России такие слова: «…Эти люди жили одним желанием – выговориться. Они думали, что в разговорах заглушат тоску по покинутой Родине, а в песнях утопят вздохи отчаяния. Море муки, горы скорби несли они в своих душах!».

Первоначально Федоров не рассчитывал надолго задерживаться в Болгарии и намеревался перебраться в Париж, куда в марте 1920 г. приехал Бунин с женой. Однако в Болгарии он прожил тридцать лет до самой своей кончины в 1949 г… По словам приёмной дочери поэта Лиляны Шульц, выдающийся болгарский писатель Иван Вазов убедил Фёдорова не торопиться с отъездом во Францию, отметив традиционный интерес болгар к русской литературе, сходство двух славянских языков.

Отъезду Федорова из России предшествовал разрыв с женой Лидией Карловной.

По приезду в Софию Федоров был расквартирован в частном доме семьи полковника болгарской армии Г. Желязова. Хозяйкой гостеприимного дома была красавица-болгарка Невена Желязова, после смерти её мужа писатель стал жить с ней и двумя её детьми одной семьёй. Более того, для её дочери Лиляны он стал духовным отцом: он познакомил её с русским языком, русской культурой. Лиляна Шульц написала свои воспоминания о Федорове, которые помогают создать более полное представление о его жизни в Болгарии.

«Весь 1920 год А.М. Фёдоров как бы вписывался в новую жизнь. Он стал заметен в культурной среде болгарской столицы, был не только обращавшим на себя внимание поэтом, но и интересным собеседником, талантливым рассказчиком, который близко знал многих знаменитых современников: Чехова, Толстого, Короленко, Горького, Бунина, Вас. Ив. Немировича-Данченко, Бальмонта, Блока, Брюсова, Белого и других. К тому же он много повидал в жизни: был полон впечатлений о странах Ближнего Востока, Индии, Китае, Японии, Америке, блистал знаниями о мире и оригинальной жизненной философией», – писала болгарская исследовательница творчества А.М. Федорова Маргарита Каназирска.

Имея нужду в средствах на жизнь, Фёдоров стал преподавать русский язык в Третьей мужской гимназии Софии, читал лекции по русской литературе в Высшей кооперативной школе, в Военном училище. Вместе с писателем Евгением Чириковым Федоров регулярно совершает поездки по Болгарии, выступая с литературно-художественной программой, за что друзья в шутку прозвали их Кирилл и Мефодий.

Но, несмотря на внешний успех, горечь эмигрантской жизни жгла писателя изнутри, и Федоров мог делиться ею только со старыми сердечными друзьями. Судя по ответам И. Бунина, П. Нилуса, А. Куприна, Е. Чирикова, К. Бальмонта, письма Федорова были полны неутихающей боли и неодолимой неприязни к нарушенному ритму привычной жизни, когда он должен заниматься преподаванием, а не писательством.

Путешествия были продиктованы не столько стремлением добыть кусок хлеба, сколько пониманием особой миссии русской культуры в славянских странах. Поездки двух писателей стали наглядным примером сближения двух культур – русской и болгарской, что вполне отвечало задачам, поставленным Русско-болгарским культурно-благотворительным комитетом.

На первом же литературном чтении очень сильное впечатление произвела на публику маленькая поэма «Балканы», написанная Фёдоровым 26 января 1920 г., спустя месяц после прибытия в Болгарию. Поэма прозвучала и по-русски, и по-болгарски в переводе, который спешно был сделан поэтом С. Чилингировым по просьбе доктора Николы С. Бобчева, редактора журнала «Славянски глас». Эта поэма стала визитной карточкой русского писателя, она не раз печаталась в русских и болгарских изданиях, в юбилейных сборниках.

Имя Фёдорова всё чаще и чаще появлялось в болгарской литературной и театральной печати. Можно сказать, что с середины 20-х годов жизнь А. Фёдорова вошла в определённую колею. Он интенсивно печатался в болгарских газетах и журналах, в местной эмигрантской печати («Россия», «Свободная речь», «Балканский журнал», «Русское дело» и др.), за границей («Общее дело», «Возрождение», «Русская мысль», «Руль», «Сегодня», «Русские записки» и т.д.). Всё более тесными становились и контакты с болгарской культурой. Федоров составил «Антологию болгарской поэзии» со своими переводами, изданную Министерством народного просвещения и великолепно оформленную его сыном-художником. Подготовка такого издания требовала основательного знания болгарской поэзии – и классической, и современной. Интерес к ней возник у Фёдорова ещё в 1922 г. Тогда в журнале «Русская мысль» (Прага) в его переводе была напечатана большая подборка стихов известных болгарских поэтов И. Вазова, П.П. Славейкова, П. Яворова, К. Христова, С. Чилингирова, Д. Габе и др. Вероятно, тогда и возникла идея антологии. За год-полтора Федоров отобрал и перевёл на русский язык 140 стихотворений 35 поэтов. Многие из них впервые прозвучали на иностранном языке.

 

Последние годы жизни писателя были омрачены установлением после 1944 года новых общественных порядков, не предполагавших облегчения жизни для эмигрантов из России. Напротив, к бывшим «белогвардейцам» относились с подозрением.

После окончания Второй мировой войны у писателя появилась надежда, что имя его не будет забыто на родине, и что в Советском Союзе будут опубликованы его литературные воспоминания. Его дом в то время часто посещали представители Советской армии и члены делегаций советских писателей. Но этому не суждено было сбыться, и нетрудно предположить, что здесь не последнюю роль сыграли политические мотивы. Кроме того, что Фёдоров был эмигрантом, в 1937 г. была репрессирована бывшая жена писателя, которая погибла в лагере, а в 1945 г. был арестован СМЕРШем и отправлен в сибирский лагерь его сын Виктор. Из лагеря ему так же, как и матери, было не суждено вернуться. Хлопоты отца, страстно желавшего узнать хоть что-либо о сыне, дали ничтожный результат: невестка Фёдорова за всё время получила в Бухаресте одно-единственное письмо.

Что касается Виктора Фёдорова, то хотелось бы процитировать литературоведа Вадима Ярмолинца: «В семье царил настоящий культ Виктора Александровича. Выполненные карандашом и маслом автопортреты ухоженного красавца украшают дома американских и швейцарских Федоровых. На фотографиях он предстает спокойным, сосредоточенным, полным достоинства. У него чёрные, аккуратно зачёсанные назад волосы и модные костюмы. Он позирует для камеры в фотостудии, в театральной мастерской, с молодой подругой на яхте. Бесспорная красота подчеркивает трагичность его судьбы. Но из передающейся из поколения в поколение семейной истории явно следует, что мученик не безгрешен. Объективный наблюдатель не может пройти мимо того факта, что в начале биографии Виктора Фёдорова лежит предательство. Нет, не предательство родины – в Гражданскую его побег был объясним и оправдан – он спасал жизнь. Но, бежав из погибающей от голода и тифа Одессы, Виктор бросил на произвол судьбы жену и двух сыновей-погодков, стареющую мать. В этом он повторил поступок отца, бежавшего за границу годом раньше. Как это могло произойти?

Вопрос о брошенной матери первым задал Катаев – в „Вертере“: „Она оберегала его от превратностей революции, а он тем временем уплывал на лодке вместе с какими-то будто бы хорошо ей знакомыми людьми через Днестр, где в предрассветном тумане темнели густые прибрежные камыши и слабо маячили фигуры румынских пограничников. Теперь он был уже в полной безопасности, но навсегда потерян для неё, и это было невыносимо тяжело. Почему же он бросил её одну, не взял с собой?“. Действительно, почему? И не была ли вся его последующая жизнь расплатой за предательство?».

 

Сохранился эмигрантский архив Фёдорова, переданный со временем его падчерицей Лилианой Шульц Фонду культуры в Москве. В 1989 и 1999 гг., во время приездов в Одессу она передала часть рукописей и фотографий писателя в Одесский литературный музей.

Одно из стихотворений этого архива отражает горькие мысли русского поэта-эмигранта:

 

Не дай мне, Боже, догореть

Углём в золе.

Не дай мне, Боже, умереть

В чужой земле.

 

Но всё случилось иначе, и писателю было суждено умереть именно на чужбине.

Немолодой писатель, изнурённый работой над романом о своей жизни, а также переживаниями о судьбе сына и отрывом от родины, не выдержал всех волнений. 20 апреля 1949 г. у него случился инсульт, и Александр Митрофанович угасал ещё в течение недели.

Похороны писателя были более чем скромными. Русская община побоялась показаться в кладбищенской церкви, и хоронили писателя только самые близкие друзья, среди которых была семья писателя и поэта Стилиана Чилингирова. Чилингиров произнес своё прощальное слово о незабвенном товарище и писателе, с которым его связывало многолетнее прекрасное творческое и дружеское общение. В скорбные дни после ухода А.М. Фёдорова Чилингиров написал стихи, посвящённые другу:

 

В храма мрак и вощеници в мрака –

Под тяхното сияние мъртвец.

До гроба чужденец смирено чак

С поднесен от поклонници венец.

Догдето словото безсмъртно иде

От твоите творения до нас

Ала ще бъдем с тебе всеки час.

 

После эмиграции книги Александра Фёдорова в Советском Союзе не издавались, лишь в 1981 году в Уфе был переиздан роман Фёдорова «Степь сказалась».

Стихи Федорова, написанные в эмиграции, полны тоски по покинутой родине:

 

Уезжать – умирать почти,

Хоронить то, где жил, любя.

Хоронить там и часть себя,

Прожитому сказать: прости.

 

Пронизаны философскими размышлениями о смысле жизни, иногда – тревогой за судьбу единственного сына Виктора:

 

Где ты, мой мальчик, где ты?

Мне сердце бьет озноб.

У сердца молю ответа,

Но и вещее сердце поэта,

Оно молчит, как гроб.

 

Прослеживаются в них также и размышления о судьбе оставленной родины:

 

Что знаем мы? Куда нас тянет

Над вечной пропастью стезя?

Покуда гром с небес не грянет,

Проведать как всегда нельзя.

И не напрасно враг надменный

Грозой обрушился на Русь.

Он расковал в ней гений пленный.

Родной мне мощью я горжусь.

 

Есть среди рукописей, подаренных ОЛМ, и стихи о любви, посвящённые той, кого так страстно полюбил Александр Федоров в Болгарии – Невене Желязовой, ставшей его женой:

 

Птичка моя милая, травка моя нежная,

Облачко вечернее, солнышко моё.

Пред тобой раскрылася власть моя мятежная,

Страсть моя безбрежная. – Полюби её.

 

Всего в фонды ОЛМ Лиляной Шульц было передано 73 рукописи стихотворений Александра Федорова и 5 стихотворений, записанных ею по памяти. В основном они отражают мысли и настроения Фёдорова в трагический период его жизни – эмиграции и отрыва от родины.

Хотелось бы ещё добавить, что не так давно вышла замечательная книга об А.М. Фёдорове одесского писателя и литературоведа, ныне живущего в США, В. Ярмолинца «На грани забвения» (реконструкция семейной биографии писателя А.М. Фёдорова), опубликованная в журнале «Волга» (№№ 1-2, 2019).

Анна Божко