Музей временно не работает, вот  уже две недели как мы закрыты на карантин и очень соскучились за нашими посетителями.
В это время вынужденной разлуки предлагаем Вам совершить виртуальное путешествие не только по залам еашего музея, но и во времени – здание музея имеет интересную историю.

 

Дворец князей Гагариных – Одесский литературный музей

Двухэтажный дворец расположен в центре города, в начале Ланжероновской улицы, за углом от Приморского бульвара. Дворец принадлежал князю Дмитрию Гагарину (1799-1872), инспектору одесского карантина, подполковнику, впоследствии генерал-майору и его жене Софии.

Проект принадлежит архитектору Людвигу Оттону, сыну ресторатора Оттона, воспетому Пушкиным в «Одесской главе Евгения Онегина». Строительство завершилось в конце 1860-х гг. Дворец поражает контрастностью: невзрачное двухэтажное здание с фасада и роскошные внутренние интерьеры. По преданию, подвалы дворца были соединены с катакомбами, по которым бочки с вином заносили в княжеские винные подвалы, минуя таможню.

Супруги вскоре начали сдавать дом. В 1870-х здесь была расположена резиденция и канцелярия градоначальника.

Одно время здесь жил Резголь, что удерживал танцкласс, именно с ним связана история привидения дворца. Кстати, в Одессе были три дома с привидениями, и только один – дворец Гагарина – сохранился до сих пор.

В книге А. Дерибаса, внучатого племянника адмирала И. Дерибаса «Старая Одесса» говорится об этом: «Бывшие княжеские салоны были переполнены по вечерам веселою молодежью, которая резвилась, плясала, устраивала игры. И вдруг в танцевальном зале , совершенно неожиданно, погасали свечи. Веселие замирало и молодежь со страхом прислушивалась к поднимавшемуся в комнатах таинственному шепоту каких-то воздушных голосов. Потом слышалось шуршание по паркету не то шелковых юбок не то атласных бальных башмачков, и чудилось, что вошли в танцкласс какие-то невидимые гости, которые завертелись здесь, как осенние листья, в вихре таинственной пляски, обмениваясь вздохами и страстными шептаниями. Все это длилось недолго. Явления исчезали внезапено. Прислуга зажигала свечи – и прерванное веселие возобновлялось. Но была в этом доме одна комната, расположенная в сторону моря и напоминавшая по форме узкую и высокую гробницу, в которой никто не решался оставаться наедине. Да и вдвоем было страшно. В ней раздавались днем и ночью странные голоса, похожие на стоны, плач или рыдания. То вдруг послышится вой, то кто-то протяжно свистнет. Находившиеся же в комнате предметы приходили без всякой видимой причины в движение: то перевернется книга, то дрогнет занавеска, то пролетит по полу неизвестно откуда взявшаяся бумажка.

Все это пугало до того обитателей дома, что они решились пригласить специальную комиссию из техников, спиритов и чинов полиции для выяснения происхождения загадочных явлений.- И что же оказалось? – оказалось, что виновником всей вышеописанной чертовщины был ни кто иной, как ветер с моря. Ветер, который забирался сквозь щели в стены княжеских подземелий и, проникнув оттуда в верхние помещения, разгуливал по залам и потешался над танцующими».

 

С 1891 г. здесь проходили Коммерческие собрания. Участниками их могли быть люди коммерческие, допускались также военные, служащие, врачи. Евреи в клуб не допускались. «Чтобы доставить членам, не играющим в карты, и их семействам развлечения, дирекция клуба устраивает зимой два раза в месяц музыкальные вечера и танцы, охотно посещаемые как членами, так и посторонними людьми».

 

С 1899 по 1904 гг. здесь расположилось Литературно-артистическое общество, в которое входили художники, писатели, музыканты, а также врачи, адвокаты и другие граждане, интересовавшиеся искусством. В Обществе приветствовали и женщин, подчеркивая, что они являются не гостями, а желанными и полноправными хозяйками. В Обществе были литературная, музыкальная и художественная секции, устраивались литературно-музыкальные вечера и художественные выставки. Среди учредителей – прославленный фельетонист, «король фельетона» Влас Дорошевич, одесские художники Е. Буковецкий и П. Нилус. Членами его были И. Бунин, В. Жаботинский, К. Чуковский, историк Одессы А. Дерибас, здесь неоднократно выступали М. Заньковецкая, М. Кропивницкий, П. Саксаганский. А. Дерибас писал: «А дом князя Гагарина! Тот дом, в котором открыл свою деятельность одесский Литературно-Артистический клуб! Многочисленная публика, посещавшая вечера этого клуба, скользила по расшатавшемуся, но сохранившему  свою аристократичность паркету, и любовалась залами, окаймленными золоченными карнизами и причудливо расписанными плафонами».

Описана «Литературка» в повести В. Жаботинского «Пятеро»: «На субботнике, в литературно-артистическом кружке, после концерта, пока служители убирали стулья для танцев в «виноградном» зале, Маруся, таща за рукав, подвела ко мне свою мать… «Виноградный» зал так назывался потому, что стены его украшены были выпуклым переплетом лоз и гроздей. Помещение кружка занимало целый особняк; кому он принадлежал и кто там жил прежде, не помню, но, очевидно, богатые баре. Он находился в лучшем месте города, на самой границе двух его миров – верхнего и гаванного. До сих пор, зажмурив глаза, могу воскресить пред собою, хоть уже сквозь туман, затушевывающий подробности, ту большую площадь, память благородной архитектуры заморских мастеров первой трети девятнадцатого века и свидетельство о тихом изяществе старинного вкуса первых строителей города – Ришелье, де Рибаса, Воронцова и всего того пионерского поколения негоциантов и контрабандистов с итальянскими и греческими фамилиями. Прямо предо мною – крыльцо городской библиотеки; слева на фоне широкого, почти безбрежного залива – перистиль думы; оба не посрамили бы ни Коринфа, ни Пизы. Обернись вправо, к первым домам Итальянской улицы, в мое время уже носившей имя Пушкина, который там писал Онегина; обернись назад, к Английскому клубу и, поодаль, левому фасаду городского театра: все это строилось в разные времена, но все с одной и той же любовью к иноземному, латинскому и эллинскому гению города с непонятным именем, словно взятым из предания о царстве «на восток от солнца, на запад от луны». И тут же, у самого особняка «литературки» (тоже по-братски похожего на виллы, которые я видел в Сиене), начинался один из спусков в пропасть порта, и в тихие дни оттуда тянуло смолою и доносилось эхо элеваторов.

В то подцензурное время «литературка» была оазисом свободного слова; мы все, ее участники, сами не понимали, почему ее разрешило начальство и почему не закрыло. Прямой крамолы там не было, все мы были так выдрессированы, что слова вроде самодержавия и конституции сами собой как-то не втискивались еще в наш публичный словарь; но о чем бы ни шла речь, от мелкой земской единицы до гауптманова «Затонувшего колокола», – во всем рокотала крамола. Чеховская тоска воспринималась, как протест против строя и династии; выдуманные босяки Горького, вплоть до Мальвы, – как набатный зов на баррикады; почему и как, я бы теперь объяснить не взялся, но так оно было». В 1904 году деятельность «Литературки» была запрещена.

В доме, который теперь принадлежал Российскому для внешней торговли банка содержались различные учреждения, например, есть объявление, датированная 1908 годом – про обанкротившийся ресторан, который удерживала «петербургская артель официантов».

 

Именно здесь в 1909-1910 гг. состоялся Первый Салон В. Издебского. Скульптор В. Издебский организовал выставку, объединившую отечественное и зарубежное искусство. Выставка занимала 14 залов, в ней принял участие 141 художник, было 746 работ. Зрители видели работы Л. Бакста, И. Билибина, братьев Бурлюков, М. Веревкиной, И. Грабаря, В. Кандинского, Е. Лансере, А. Лентулова, А. Машкова, Г. Нарбута, А. Экстер, А. Явленского, одесских художников Е. Буковецкого, Т. Дворникова, Б. Эдуарда. Среди 43 зарубежных: П. Боннар, Ж. Брак, М. Вламинк, К. Ван Донген, М. Дени, А. Матисс, Г. Мюнтер, А. Руссо, П. Синьяк. Реакция зрителей была противоречивой, но количество посетителей поражало. Больше всего за день – 900 – было в воскресенье. Именно из Одессы выставка уехала в Киев, а позже в Петербург и Ригу.

В воспоминаниях А. Бенуа и К. Чуковского описана резкая и негативная реакция И. Репина, который устроил скандал на выставке.

 

В 1920-х годах во дворце находилась Вукоопсоюза, и именно здесь – в самом дворце и в флигеле поселятся певцы капеллы К. Стеценко, гастролировавшей в Одессе.

В дневниках П. Тычины описан дворец и его подвалы «Мраморная лестница справа и слева, наверху соединяются в площадку перед залом. Внизу первый этаж куда-то скрылся.

Дверь отворяется. Палец П[авла] В[асильовича] нас зовёт, и Витольда Станиславовича фигура появилась. Радостно здороваемся. Целуемся.

– Как же, как же, никак не ожидали, мы же так рады, как никогда. Это для нас настоящий праздник будет.

Hикто так не встречал нас, как в Одессе. Кабинет на море… Сносим вещи. Для женщин две комнаты в caмом дворце Днепросоюза (бывшего к[нязя] Гагарина), для мужчин клуб, для приезжих – в этом же дворе. Немного кроватей есть, а то и так располагаемся. К[ирилову] Г[ригорьевичк] и П[авлу] В[асильовичу] – отдельную комнату…

Возвращаемся снова в подвал. Вверх идем на второй, а потом – на третий этаж. Здесь филиал застал руину – никаких окон, рам не было. Днепросоюз стекла вставил, побелил около конторы (кстати – стены и пол обиты пробковым деревом), казенная одежда для рабочих. Свою сбрасывают и надевают казенную. Проезд – склад.

Ворота – мешки с солью – еще ворота с другой стороны. Через двоp склад-подвал. Около него собака на цепи. Предупреждают, вечером спускают – может штаны порвать. Здесь скумбрия. В этом году была возможность насолить около 100000 пудов рыбы в одном только Очакове.

Александр В[асильович] останавливается:

– Полюбуйтесь, каков дом Днепросоюза, это же с моря прекрасно. Мы там наверху напишем по-украински, по-итальянски, по-французски: Днепросоюз, – чтобы издалека видели. Но это в проекте, не сейчас, – смеется. – …Теперь идем вверх.

Конюшни. Лира нaверху, фронтон, а из дверей лошадиные задницы».

В послевоенные годы здесь располагался Облисполком, а после его переезда – разнообразные небольшие конторы.

 

Дом должен был отойти Черноморскому пароходству, но Н. Брыгин, первый директор основанного в 1977 г. Литературного музея, сумел его отобрать для музея. Литературный музей в начале своего существования не имел ни одного экспоната, за четыре года было собрано более 30 000 экспонатов, а художники во главе с А. Гайдамакой вместе с научными сотрудниками, создали экспозицию, которая поражала по тем временам и не устарела и по сей день. Как известно, мало кто из художников мог в своей жизни обойти Одессу, а многим повезло и родиться в ней. И про всех их – украинских и русских, евреев и греков, французов и итальянцев, немцев и поляков – рассказывают в залах, где выступали некогда украинские корифеи, где читали свои стихи и рассказы И Бунин, А. Куприн, В. Жаботинский, К. Чуковский.

 

Алена Яворская