27 января 1837 года* состоялась дуэль между Александром Сергеевичем Пушкиным и французским подданным Ж. Дантесом. Пушкин был смертельно ранен. Эхо выстрела на Чёрной речке болью отозвалось в сердцах мыслящих людей.

В начале февраля известие о смерти Пушкина пришло в Одессу. Об этом событии сохранились воспоминания одесского журналиста Н.Г. Тройницкого.

Н.Г. Тройницкий вспоминает:

 

«Обращаюсь к январской катастрофе 1837 года. В первых числах февраля этого года я возвращался поздним вечером к себе. Я проходил мимо лицея. Навстречу шел один мой знакомый. Он остановился на углу Дерибасовской и Екатерининской улиц и, видимо, поджидал меня, наблюдая, чтобы я не прошёл мимо.

Глядя на меня пристально, в упор, он как-то потерянно проговорил:

– А вы ничего не знаете? … Получено письмо. Пушкин дрался на дуэли, ранен смертельно; пишут, не будет жить.

Я не сказал ничего и пошёл дальше. Хотел, казалось, уйти и от слышанной вести, и от самого факта, о котором она вещала… Жду почты с лихорадочным нетерпением. Пришла, наконец! Я в газеты. Боже! Что ж это такое? И одна, и другая, и все как одна, категорически, с жестокою ясностью свидетельствуют всё об одном, всё о том же – о смерти.

Бегу в типографию, помещавшуюся смежно с полицией, на Преображенской улице, прошу дать мне бумаги, и в таком возбуждённом настроении набрасываю статейку для „Вестника“».

 

В этот же день многие одесситы, получив столичную почту, узнали о смерти Пушкина. Писатель Б.М. Маркевич вспоминал, как восприняли это известие воспитанники Ришельевского лицея:

 

«Войдя однажды в класс, преподаватель Будрин, читавший в Лицее частную риторику, сказал судорожно задрожавшим голосом: „Господа, великое горе постигло Россию – Пушкина не стало!“ Весь класс, как один человек, вскочил с лавок. „А-ах!“ – стоном кликнуло всё. Поэт наш, осьмнадцатилетний Ашик, которому суждено было самому умереть год спустя от чахотки, истерически зарыдал и упал навзничь в обмороке. И затем всё кругом громко зарыдало».

 

Через несколько дней в одесских газетах появились статьи о смерти поэта. Авторами были Александр и Николай Тройницкие. Братья Тройницкие стояли у истоков одесской журналистики. Получив прекрасное образование в Ришельевском лицее, они успешно работали в одесских изданиях: старший по возрасту – Александр Григорьевич Тройницкий – главным редактором газет «Одесский вестник» и «Journal dʼOdessa», а младший из братьев – Николай Григорьевич Тройницкий, – известный журналист и писатель, заведовал литературной частью газеты «Одесский вестник».

12 февраля 1837 года Александр Тройницкий поместил в газете «Journal dʼOdessa» первую некрологическую статью о Пушкине, написанную на французском языке.

В этот же день М.П. Щербинин, личный секретарь Воронцова, послал Тройницкому записку:

 

«Почтеннейший Александр Григорьевич! Статья, сегодня помещенная в „Journal dʼOdessa“ по случаю смерти Пушкина, принята была всеми, а в особенности графинею Воронцовой, с восхищением. Так как, вероятно, она же, т.е. статья сия, будет помещена и в „Одесском вестнике“, то я спешу повергнуть перед вами мысль, родившуюся у графини Елизаветы Ксаверьевны, т.е. что большая часть стихотворений Пушкина созданы были в Одессе, во время его здесь пребывания. Мысль сия достойна быть обработанною.

Впрочем, Бог знает, что скажут в Петербурге».

 

Следующую статью – русский текст некролога Пушкину – написал Николай Тройницкий. Он звучал горячо, искренне:

 

«… Мы помним его ещё цветущим юношею, когда он жил некогда в Одессе…

…С раннего детства прислушивались мы к этим очаровательным песнопениям, к этим незнаемым дотоле оборотам русской речи, к этой неслыханной у нас гармонии языка. С любовью следили мы каждый шаг поэтического поприща его жизни, дорожили его славою, потому что видели в ней нашу собственную славу – славу России. Мы привыкли считать эту славную жизнь неотъемлемым, бессмертным состоянием русской литературы; мы никогда не думали, мы не постигали возможности лишиться нашего незабвенного…

Пушкин! Пушкин! Зачем же так рано, так нежданно?! И нет преемника тебе, вещий певец нашего времени!».

 

«Представили статью графу (М.С. Воронцову – Г.С.), – вспоминает Николай Тройницкий. – Он стал читать её, читал очень внимательно, и дозволил печатать, заметив при этом: „Да уж не много ли тут сказано? Ведь у нас были Державин, Ломоносов…“».

Впрочем, в этот же день (12 февраля) Воронцов напишет в Петербург директору канцелярии Министерства внутренних дел М.И. Лексу:

 

«Мы все удивлены и огорчены смертию Пушкина, сделавшего своими дарованиями так много чести нашей литературе. Ещё более горестно думать, что несчастия этого не было бы, если бы не замешались в этом деле комеражи, которые вместо того, чтобы успокоить человека, раздражали его и довели до бешенства».

(В этом же году М.С. Воронцов посетит вдову Пушкина и выразит свои соболезнования).

 

На следующий день, 13 февраля 1837 года, в газете «Одесский вестник» будет опубликована вторая некрологическая статья о Пушкине, написанная Н.Г. Тройницким. Вместо подписи указано: «Сообщено».

Два одесских некролога Пушкину были первыми, опубликованными в провинциальной печати, а по глубине содержания и искренности могут быть сопоставлены лишь со знаменитым некрологом, написанным В.Ф. Одоевским («Солнце нашей поэзии закатилось…»).

Одесса оплакивала любимого поэта.

Глубину горя, каким были проникнуты одесситы и люди, связанные с Одессой, можно почувствовать по письмам, посланным в февральские дни столичным знакомым.

Поэт В.Г. Тепляков 22 февраля 1837 г. писал В.А. Жуковскому:

 

«Так, нет уже на земле нашего Пушкина. Душа кипит негодованием, и кровью обливается сердце при мысли, каким образом и кем похищена подобная жизнь у гордившегося ею отечества».

 

Д.М. Княжевич, попечитель Одесского учебного округа, писал С.Т. Аксакову 23 февраля 1837 г.:

 

«Пушкина жаль, очень жаль. А ещё более жаль, что почти все наши отличные таланты кончают подобным образом: вспомните о Грибоедове, Рылееве, Батюшкове, Милонове, Озерове и пр. и пр. и пр.».

 

В Одессе ещё долго обсуждали дуэль и смерть Пушкина и обстоятельства, приведшие к несчастью. Летом 1837 года Н.Н. Раевский при встрече с поэтом В.А. Жуковским в доме писательницы А.П. Зонтаг «много говорил о Пушкине». Из Одессы в столицы продолжали лететь письма друзьям с недоумёнными вопросами, с искренним чувством горечи и негодования.

В Одессе в 1845 году поэт Я.П. Полонский, близко знакомый с Л.С. Пушкиным, братом великого поэта, слушал рассказы Льва Сергеевича о том, с каким негодованием Пушкин реагировал на назначение его камер-юнкером:

 

«Брат мой, – говорил он (Л.С. Пушкин – Г.С.), впервые услыхал о своём камер-юнкерстве на бале у графа Алексея Федоровича Орлова. Это взбесило его до такой степени, что друзья его должны были отвести его в кабинет графа и там всячески успокаивать. Не нахожу удобным повторять здесь всего того, что говорил с пеной у рта разгневанный поэт по поводу его назначения».

 

Полонский также вспоминал: «В Одессе в моих руках была тетрадка, где были вписаны все анонимные письма, перед дуэлью полученные Пушкиным».

 

Живые и искренние отклики одесситов на драматические события 1837 года ярко выразили горячую любовь жителей нашего города к великому русскому поэту, который выдал Одессе «грамоту на бессмертие».

____

^* Все даты в статье даны по старому стилю.

 

Литература

Де-Рибас А.М. «Ареопаг» о Пушкине // Пушкин: Статьи и материалы. Вып. I. – Одесса, 1925.

Отзывы одесских газет о смерти Пушкина / Сообщил Л.С. М-ч (Мацеевич) // Русская старина. – 1887. – Т. 54. – Апрель.

Отзывы о Пушкине с юга России / Собрал В.А. Яковлев. – Одесса, 1887.

Бориневич-Бабайцева З.А. Пушкин и одесские альманахи // Пушкин: Статьи и материалы. Вып. II. – Одесса, 1926.

Алексеев-Попов В. Пушкин и литературная жизнь Одессы // О.С. Пушкін в Одесі. – Одеське обласне видавництво, 1949.

Пушкин в неизданной переписке современников (1815–1837) // Литературное наследство. Т.58. – М., 1952.

Шейман Л.А. Два одесских некролога о Пушкине // Временник Пушкинской комиссии, 1973 – Л.: Наука, 1975.

 

Галина Семыкина