Светлый праздник Пасхи – прекрасный повод вспомнить о религиозном многообразии, присущем старой Одессе. Основанная как город-космополит, Одесса естественным образом аккумулировала разные духовные и религиозные традиции.

Пример истинного религиозного плюрализма являет собой улица Екатерининская, где располагалось три храма христианских конфессий и синагога: Римско-католическая церковь Успения Богородицы, греческая церковь Животворящей Святой Троицы, Армяно-Григорианская церковь святого Григория Просветителя (разрушено в годы Второй мировой войны) и Новая (холодная) синагога (сгорела в 1909 году).

Английский путешественник Эдвард Мортон, побывавший в Одессе в 1829 году, среди религиозных учреждений перечисляет: кафедральный собор (сегодня Спасо-Преображенский собор), католический собор (Римо-католическая церковь Успения Марии), греческую церковь (Свято-Троицкий Собор), синагогу (нынешняя главная синагога) и церковь раскольников. Греческая церковь в описаниях Мортона предстает как ничем не примечательная, единственным её украшением является колокольня, служившая ориентиром для кораблей, приходящих в одесскую гавань. Зато среди его записок мы встречаем весьма подробное описание Кафедрального собора: «он построен в форме креста, его восточные и западные фасады подобны друг другу и очень красивы. Они увенчаны куполами. Его стены возведены из оштукатуренного камня, а крыша покрыта железными пластинами, выкрашенными в зелёный цвет. Собор окружён деревянными брусьями, лежащими на каменных столбах, за оградой посажены тополя». Собор на тот момент был освящён в честь Святого Николая. Большую часть дня собор был закрыт, использовался лишь для утренней и вечерней служб.

Позже, в 1855 году, в записках английского военнопленного, офицера парохода «Tiger» Якова Буркхардта Баркера находим подробное описание службы в православном храме: «Служба не длится более трёх четвертей часа; в течение этого времени мужская часть прихожан стоит, за исключением некоторых, у которых были кресла с подлокотниками <…>. От боковых дверей иконостаса священник выходит вперёд в сопровождении двух мальчиков, передающих ему кадило. Этот инструмент он покачивает сначала три раза вправо, потом три раза влево, имитируя форму креста. Священник произносит благословение, и прихожане склоняют свои непокрытые головы, кланяясь и крестясь. Затем, держа большую книгу обеими руками, он читает нараспев по-гречески главу из Евангелия».

В канун Пасхи в Одессе приостанавливалась торговля, в Страстную пятницу в Спасо-Преображенском соборе проводилась торжественная вечерняя служба, в ночь на Светлое Воскресение читались Апостольские деяния, в полночь собор обходил Крестный Ход.

Католик по вероисповеданию, Юрий Олеша, живя в Одессе, в окружении большей частью православного населения, чётко осознавал, что он – другой. Так, к примеру, описывая свои впечатления от Пасхи, он замечает: «Мы католики, так что это не совсем наша Пасха; наша Пасха в Варшаве, в Париже, в Риме. Тем не менее, у нас есть костёл, и восковая кровь на теле Христа, и то нарушение как порядка дня, так и порядка души, которые свойственны великому празднику. Однако хозяева положения, конечно, православные. У них колокола с их гигантскими лопающимися пузырями звука, у них разноцветные яйца, у них христосование…».

Прекрасную зарисовку космополитичного празднования Пасхи в Одессе в начале ХХ века оставляет поэт и переводчик Аркадий Штейнберг, выросший в семье иудейского вероисповедания: «У меня было две гувернантки. Помнится, австриячка – фрейлейн Виктория Цурик, католичка, весьма религиозная женщина. У нас был странный дом. Например, на еврейскую пасху покупалось около двух пудов мацы. А на православную пекли полтора-два пуда куличей. А так как у нас в доме жила ещё и католичка, то праздновалась, таким образом, и европейская пасха! Когда шли эти пасхальные торжества, то это была какая-то бесконечная пасха: еврейско-католическо-православная. Праздники отмечались на хорошем уровне. Фрейлейн Виктория брала меня в костёл, я слушал католическое богослужение. Родители этому не препятствовали».

Катерина Ергеева